С открывается история трансгендера. Мы разговаривали с ней в начале ее перехода о том, как поменять пол, а не себя и о социальных проблемах, с которыми придется столкнуться на этом пути.
– Был момент, когда вы поняли, что жизнь круто изменилась, или все изменения проходили постепенно?
– В определенный промежуток времени я отдалилась от людей, чтобы плавно пройти переход. Это сложный процесс, и я хотела, чтобы окружающие увидели результат, познакомились с немного изменившейся версией меня.
Все происходило около года, я долго к этому шла и начала поздно: для трансгендеров оптимальный возраст для перехода – с 18 до 21 года, я начала чуть позже. Хотя в этом случае важен не столько возраст, сколько моральная подготовка.
В плане мировоззрения не было никаких резких изменений: чем старше становилась, тем осознаннее был мой выбор. Если в детстве больше нравятся куклы, а не машинки, тебя никто не осудит, ведь ты ребенок, а с возрастом начинаешь больше понимать.
Когда я была маленькой, меня интересно одевали, в гардеробе никогда не было исключительно мальчишеской одежды. А у прабабушки дома я отрывалась по полной: выворачивала шкафы с винтажными вещами и устраивала феерию.
Мне кажется, прабабушка – первая, кто все поняла, она никогда не ругала и ни в чем не упрекала, принимала такой, какая я есть. Мама стала понимать все, когда мне было три года, и не удивилась, услышав о моих намерениях в осознанном возрасте.
Есть моменты, которые невозможно регулярно контролировать: жесты, взгляд, мимика, походка, телодвижения – у меня это все было естественно женственно. Перестать себя так вести равносильно тому, как перестать дышать. В школе за это дразнили, но я никогда не поддавалась чужим упрекам. Что только ни советовали: и голос изменить, и одеваться по-другому. Меня все устраивало – и это самое главное.
Окончательно призналась себе в том, кто я есть, когда стала серьезно вникать в этот процесс. Принять себя – значит потерять друзей, родственников и попрощаться с прежней жизнью. Стержень во мне остался, но жизнь круто поменялась, я бы сказала, что это необратимые изменения.
– Как вы пережили в одиночку тот год перехода?
– Не могу сказать, что была совершенно одна. Я познакомилась с людьми, которые, как и я, переживают гендерную дисфорию, поэтому вместе было легче проходить этот этап. У меня есть хорошая подруга Женя, также подружка из Израиля, которая жила со мной на протяжении того года. Мы особо никуда не ходили: пересмотрели все фильмы и много готовили.
Изменения проходили плавно и спокойно. У меня появился молодой человек, который стал поддержкой и опорой на все время, и первые шаги социализации я совершила именно с ним.
Хотя в плане спокойствия сейчас намного проще: можно без оглядки выйти в клуб, кафе, кинотеатр, проехать в метро – раньше это было серьезное испытание. Приходилось заново учиться жить, дышать и воспринимать социум.
– Сейчас вы возобновили общение с родственниками?
– Мои родственники советской закалки, для них происходящее будет непонятным. Я приняла решение дойти до конца: завершу начатое, изменю документы и сообщу уже постфактум. Думаю, им легче будет понять и принять, когда будет виден результат.
– Как вы чувствуете себя в компаниях?
– Вполне комфортно. Благо современное общество, молодежь имею в виду, абсолютно спокойно относится к трансгендерным и подобным веяниям. В компаниях, где я нахожусь, никто не кричит налево и направо, что я трансгендер, – это не первая тема для обсуждений.
Если кто-то изъявит интерес или задаст тактичные вопросы, с удовольствием расскажу. Хотя, конечно, бывают и неприятные случаи, когда поливают грязью, особенно в соцсетях или в упор на улице. Не терплю хамство, агрессию и бестактность. Я считаю, это проблема нашей страны. Люди не чувствуют грани и переходят дозволенные рамки общения. А говорят еще, что белорусы толерантны.
– И как вы справляетесь с негативом в свой адрес?
– Я всегда мыслю позитивно – так намного легче жить. Если кто-то высказывает мнение, про себя лишний раз посмеюсь над этим человеком: кто он такой, чтобы говорить гадости в мой адрес, что еще хуже – давать советы. Подобное поведение сразу выдает необразованных людей. Это не значит, что я никого не слушаю: да, мне важно мнение близких, тех, кого я уважаю, но точно не прохожих с улицы.
– Как и когда у вас появились первые изменения во внешности?
– Я начала принимать гормоны, спустя полгода сделала первую феминизирующую операцию и после этого стала выглядеть, как выгляжу сейчас, – full-time. Это медицинский термин, который подразумевает одну и ту же внешность 24/7. То есть я постоянно делаю единый мейк и придерживаюсь определенного стиля в одежде.
– Что подразумевается под завершающей стадией перехода?
– Каждый транссексуал самостоятельно устанавливает границы и результат. Для многих финальный этап – это так называемый ядерный транссексуализм – крайняя степень, при которой совершают операцию по смене пола. Для меня ведущий фактор – это внешние признаки.
В первую очередь хочу, чтобы меня полноценно воспринимали как женщину. Хотя понимаю, что в будущем целесообразно будет прибегнуть к основной операции, потому что общество легкомысленно относится к транссексуалкам.
Вот пример: мужчина общается со мной уважительно, делает комплименты, когда узнает, что я транссексуалка, отношение меняется и становится пренебрежительным, в голове складываются стереотипы и формируется определенный список тем для обсуждения. Это своего рода дискриминация.
– На ваш взгляд, агрессивную социальную реакцию на нетрадиционные вещи можно назвать фобией? Чего боится общество?
– В каком-то плане – да, можно. Проявление агрессии – результат навязанных стереотипов. Социум считает трансгендеров уязвимыми и слабыми. Общество привыкло, что если традиционных людей большинство, то они имеют право на все, оскорбления в том числе. Хотя сами не подозревают, что этим неприятием нетрадиционных направлений выдают свою слабость и неприязнь к современному миру.
Проблема кроется в недостаточной информированности в некоторых вопросах, из-за этого у людей нет собственного мнения – и они руководствуются общепринятыми фактами. Также минус – отсутствие различных фондов защиты, людей нетрадиционной ориентации в том числе. Люди знают, что за сказанные слова им ничего не будет.
Это зависит от менталитета, если бы я жила в Европе многие жизненные аспекты давались бы мне намного легче. Все же европейское общество более адаптировано к нетрадиционным новшествам. Но в то же время не могу сказать, что в Минске тяжело жить. У меня есть любимый человек, друзья, уютная квартира – свой мир. Да, в городе мало простора для творчества, самовыражения, но в то же время кто ищет – тот найдет занятие по душе.
– Раз заговорили о творчестве, расскажите, чем вы увлекаетесь?
– С 15 лет увлекаюсь визажем: перекрасила подруг и испробовала на себе разные техники и косметику. Меня привлекают альтернативные макияжи, вдохновляет визажист Alex Box – она авангардист, и ее работы сложно назвать типичным мейком, это искусство. Также кумир детства Jeffree Star – яркий, необычный, ни на кого не похожий визажист. В какой-то степени именно он помог мне стать самой собой.
Я с интересом слежу за новинками в индустрии визажа, люблю тестировать beauty-тенденции. В будущем хочу пройти профессиональные курсы визажиста и получить диплом.
– Но вы поступали на биофак, потом – на дизайн. Чем вызвана смена направлений?
– Когда я поступила на биофак, душа была не на месте, я находилась в состоянии тревоги, предчувствия какой-то катастрофы. Но не понимала, что не так, почему я не могу спокойно жить дальше и полноценно развиваться. Глубоко в душе я знала причину, но избегала этих мыслей. Моя жизненная мозаика не складывалась из-за отсутствия баланса между душой и телом. Из-за частых депрессий и недовольства собой я забрала документы с биофака.
Я подумала, что смогу найти себя в творческой среде, и факультет дизайна – подходящий вариант для этой цели. Прошла дополнительные курсы, научилась рисовать и поступила на дизайн одежды в Институт современных знаний им. Широкого.
Но в институте возникла новая проблема – не хватало времени на себя, а как раз в этот момент организм стал полностью перестраиваться. Если в подростковом возрасте внешность была достаточно андрогинной, то тут мужское начало брало верх: менялись черты лица, формы тела. Как результат этих трансформаций – новые депрессии.
Я с горем пополам сдала сессию, ушла на каникулы и не вернулась. Решила всерьез заняться тем, о чем так долго думала.
– Для вас существует четкое разделение между мужской и женской профессией, обязанностей?
– В современном обществе эта грань смыта. На мой взгляд, существуют профессии, которые психологически легче даются женщинам или физически мужчинам, но в то же время это не значит, что женщинам они не под силу, и наоборот. Вопрос распределения обязанностей и профессий спорный. Есть прекрасные мужчины-стилисты и женщины, которые куют железо. Каждый вправе выбирать подходящий род деятельности, а все остальное – это стереотипы.
– Современная жизнь требует от женщин стопроцентной отдачи в работе. А отказ от карьеры, например, выглядит как некое социальное самоубийство. Как вы относитесь к работе и какая сторона вам ближе: карьерная или семейная?
– Это выбор каждой. В развитых странах женщины рожают детей после 30 лет, для Беларуси по стандартам это уже поздно. А в Европе за это никто не осудит, равно как за то, что мужчины выходят в декрет. Все происходит планово: женщина строит карьеру, обеспечивает себя, для того чтобы быть уверенной в будущем детей. Я не считаю, что молодая девушка в возрасте 18–20 лет может дать ребенку все необходимое, она ведь сама еще ребенок. Поэтому, прежде чем задуматься о семье, нужно самореализоваться в карьерном русле, – это мое мнение.
– Как вы считаете, мужчины могут быть феминистами?
– Считаю, что могут. Есть мужчины, которые уважают и понимают феминисток, борются за их права и призывают остальных отказаться от насилия и агрессии по отношению к женщинам. Многие думают, что феминизм – доминирование женских прав над мужскими. Это неправильное суждение, все хотят жить в равноправии и отстаивать свои права в обществе. В нашей стране этот факт общепринят на государственном уровне.
– Каков для вас идеал женской красоты?
– С детства мне нравится Анджелина Джоли за ее красоту на грани: широкие скулы и плечи, большие губы, глаза. Всегда хотела быть такой же красивой, как она. С возрастом стала узнавать о ней больше и интересоваться не только как привлекательной актрисой, а как общественным деятелем.
Она находится во главе нескольких социально важных организаций и борется с серьезными мировыми проблемами. Уважаю ее за то, что она удостоена титула почетной дамы Британской империи не за заслуги в киноиндустрии, а за вклад в развитие общественной деятельности.
Джоли – замечательная мама, хотя бы потому, что принимает трансгендерные начинания своей дочки Шайло. На мой взгляд, именно так должна выглядеть настоящая женщина и внешне, и внутренне.
– О чем вы сожалеете больше всего?
– Жалею, что не окончила факультет дизайна. Надеюсь, в будущем я еще реализую эту мечту. Причем сейчас понимаю, что интересуюсь не столько конструированием одежды, сколько колористикой. Люблю цвета и цветовые сочетания, с большим вниманием отношусь к выбору оттенков.
Еще жалею, что пока не общаюсь с родственниками. У нас большая дружная семья, и я бы хотела восполнить эту пустоту.
Также немного жалею о том, что мало путешествовала, – кроме Москвы и Питера нигде не была. В ближайшее время планирую исправить это упущение, мечтаю посетить Германию. Меня привлекает готическая архитектура, особенно соборы. Некоторые из них запечатлены в едином ансамбле на моей руке – одна из татуировок.
– У вас их несколько?
– Да, всего три – и все на правой руке. Раз уж начала портить одну руку, решила испортить ее до конца! Первая татуировка – лик луны с цветочным плетением. Знаменует время, когда я была подростком, отдалилась от друзей и часто оставалась одна дома, но мне всегда светила моя луна. И еще одна татуировка – демон: сделала ее буквально месяц назад – как олицетворение прошлого, мое альтер эго.
– Какой для вас самый болезненный вопрос?
– В топе самых жутких вопросов для трансгендера побеждает: как тебя раньше звали? Как заставить меня ненавидеть человека всю оставшуюся жизнь – спросить, какое имя у меня было прежде!
Текст gorodw.by